Владимира Квачкова
|
|||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|
| 19 июня состоялось очередное заседание суда | |||||||
| Заявление Владимира Квачкова | |||||||
| 19 июня 2006 г. в Московском областном суде (ул. Баррикадная, дом 8 а) начался процесс по делу «покушения на государственного, общественного деятеля» Анатолия Чубайса, в котором обвиняются офицеры спецназа полковник Главного разведывательного управления Владимир Квачков, капитаны Роберт Яшин и Александр Найденов. В первый день суда с ходатайством выступил Владимир Квачков. | |||||||
| В связи с завершением уголовного дела, считаю необходимым заявить следующее. Предъявленное обвинительное заключение находится в явном противоречии с материалами, содержащимися в уголовном деле, и не соответствует нормативным требованиям УК. Не соответствуют действительности три основных, самых важных положения обвинительного заключения, те три основных вопроса, на которые присяжные заседатели должны будут дать ответ в конце судебного разбирательства. Во-первых, из материалов дела совершенно не понятно, какое именно деяние на самом деле имело место 17 марта 2005 года, и которое по неизвестным причинам Генеральная прокуратура квалифицировала, как покушение на государственного деятеля. Во-вторых, из материалов дела совершенно не понятно, какое отношение я имею к тем бездоказательным измышлениям в отношении меня изложенным в обвинительном заключении. Мне не понятно, какое отношение ко мне имеют 25 томов уголовного дела, которые прокуратурой почему-то названы доказательствами и которые представляют собой чудовищные нелепости, противоречащие здравому смыслу. В-третьих, совершенно не понятно, в чём вообще может заключаться вина моя и моих товарищей в той версии событий 17 марта 2005 года, которая представлена прокуратурой. Чтобы моё непонимание происходящего не показалось беспочвенным и надуманным, я постараюсь мотивированно разъяснить и обосновать несоответствие фактов уголовного дела обвинительному заключению. Представляется, что Генеральной прокуратуре в ходе следствия целесообразно было исследовать три версии. Первая версия. Это была специальная операция, проведённая так и не установленным партизанским, или каким-то другим нерегулярным формированием. Целью операции в таком случае действительно ставилась бы ликвидация Чубайса, которого абсолютное большинство населения России воспринимает как государственного преступника, то есть это, возможно, была вооруженная акция национально-освободительной борьбы народа против социального и национального угнетения, против преступного иностранного финансового интернационала и его пособников в России. Вторая версия. Это была имитация покушения, устроенного самим Чубайсом и его подручными с целью демонстрации перед западными хозяевами своей ведущей роли в борьбе против русского народа и государства, то есть имитация покушения, как пролог к развернувшейся в России широкомасштабной информационно-психологической кампании против так называемого «русского фашизма». Следует заметить, что на политическом поприще в России либеральными кругами такой способ поднятия популярности и привлечения к себе внимания, как имитация, уже неоднократно имел место. Достаточно вспомнить имитацию покушения с расстрелом и поджогом собственного автомобиля, устроенного на самого себя таким либеральным деятелем, как К. Н. Боровой. Третья версия. Возможно, это была имитация покушения, устроенная финансово-экономическими противниками Чубайса, или, как говорят, «чёрная метка», посланная ему в ходе борьбы криминально-олигархических кланов по дальнейшему разграблению и дележу общенациональной (государственной) собственности. Совершенно не понятно, как и почему следователи Генеральной прокуратуры, находясь в здравом уме и твёрдой памяти, не приняли во внимание имеющиеся в деле документированные показания того же Чубайса, в которых он говорит о возможных финансово-экономических причинах покушения на него одного криминального авторитета с указанием конкретно подозреваемого им лица. Именно эту версию в ходе следствия Чубайс дважды называл одной их главных причин возможного покушения на него. В деле имеется достаточное количество других фактов, указывающих на то, что в действительности покушение на Чубайса вполне могло быть хорошо подготовленной инсценировкой. Однако, эти версии остались не исследованными Генеральной прокуратурой, а первая версия совершенно извращена. Если предположить, что действительно имела место попытка ликвидации Чубайса, тогда событие 17 марта следует понимать как акт национально освободительной борьбы, а не как уголовное преступление. Для этого есть все юридические, правовые основания, не говоря уже о нравственных, духовных, политических. Тем не менее версия партизанской операции, проведённой в рамках национально-освободительной борьбы в обвинительном заключении полностью искажена и представлена в форме своей противоположности – так называемого «покушения на жизнь государственного деятеля». Подобная квалификация события и обвинительное заключение находятся в явном противоречии с международным правом, которое признаёт право народа на вооружённое восстание, право на вооружённую борьбу в национально-освободительном движении и которое не относит их к уголовным преступлениям. Вооруженные акции национально-освободительной борьбы являются международно признанной, законной формой сопротивления народов социальному и национальному угнетению. Это право народа и, соответственно, каждого гражданина провозглашено во Всеобщей Декларации Прав Человека, принятой Генеральной Ассамблеей ООН 10 декабря 1948 года, под которой стоит подпись Российского государства. Поэтому совершенно непонятно, на каком основании Генеральная прокуратура, безусловно зная эту норму международного права, право народа на восстание, не распространяет его действие на территорию Российской Федерации, тем самым юридически лишает русский и другие коренные народы России права на борьбу за своё освобождение от социального и национального гнёта. Такой подход противоречит историческим традициям русской нации: уничтожение иностранных захватчиков и их пособников, национальных изменников и предателей всегда было, есть и будет священным долгом каждого гражданина – защитника Отечества. Так наши русские предки всегда поступали со всеми, кто приходил на нашу землю: так было со шведскими захватчиками Карла ХII, так было с немецкими оккупантами во главе с Гитлером, так и сейчас русские, по-видимому, начинают поступать с нынешними еврейскими и другими иностранными захватчиками, орудующими ныне в российском государстве, на всей территории России под руководством мировой закулисы, ведь признаки захвата, нового покорения России налицо. Прежде всего признаки оккупации очевидны в духовной сфере. Главное общественно-информационное поле - телевидение - захвачено еврейскими дельцами, насильно навязывающими русской нации совершенно чуждые ей ценности и образ жизни. Если кто-то сомневается в этом, то пусть, придя после работы домой, вначале плюнет на телевизор, потом включит его, и на экране обязательно появится еврей или еврейка, радостно воспевающие бессовестность, бесстыдство и другие человеческие грехи и пороки. А если идёт совместное обсуждение общественных проблем, в первую очередь связанных с проблемой сохранения и развития русской нации (так называемые «ток-шоу»), то представители этого пришлого к нам народа будут составлять большинство, причём обязательно с еврейским ведущим. Именно еврейская оккупация телевидения и других средств массовой информации, разнузданная пропаганда чуждых русской нации ценностей, потоки грязи и клеветы на русский народ и отечественную историю – одна из основных причин всеобщего усиления в стране антиеврейских настроений. Признаки оккупации очевидны в экономике и финансах. Из 100 новоявленных богачей-олигархов свыше 90, то есть абсолютное большинство, составляют именно еврейские мошенники, банковское дело – сплошь еврейская вотчина. Итогом приватизации, проведённой по Чубайсу с грубыми нарушениями действовавшего тогда законодательства, стало катастрофическое обнищание многомиллионных масс коренного населения России, развал экономики, армии, науки, образования, здравоохранения, других жизненно важных областей существования нации, общества и государства. Захват кучкой либерально-интернациональных мошенников и авантюристов национального достояния России – главная причина социального напряжения и источник ненависти к захватчикам. Поэтому совершенно не ясно, почему указанные и многие другие признаки оккупации России не нашли отражения в обвинительном заключении, как возможное обстоятельство, исключающее преступность деяния. Таким образом, ключевыми моментами в расследовании и понимании сущности события 17 марта 2005 года в качестве вооруженного сопротивления, являются: - установление факта духовной, политической, экономической, культурологической и иных форм и способов невоенной оккупации России; - установление факта невыносимости дальнейшего социального и национального угнетения русского, татарского и других народов России и их права на национальное восстание; - установление факта, действительно ли Чубайс является государственным деятелем или на самом деле он – враг российского государства; - установление факта, не является ли указанное событие имитацией покушения, устроенной самим Чубайсом или его криминально-экономическими противниками. Однако эти главные вопросы Генеральной прокуратурой не только не раскрыты, но даже не изучались. Совершенно не понятно, о какой вине идёт речь в обвинительном заключении, утверждённом первым заместителем Генерального прокурора Российской Федерации Ю. С. Бирюковым. На каком основании и с какой целью юридические профессионалы из Генеральной прокуратуры полностью проигнорировали ясное, чёткое и строгое требование ст. 8 УК РФ, в которой указано: «Основанием уголовной ответственности является совершение деяния, содержащего все признаки состава преступления, предусмотренного Уголовным Кодексом». В соответствии с принятыми в Российской Федерации уголовно-правовыми нормами, состав преступления образует совокупность четырех признаков, характеризующих: 1) объект, 2) объективную сторону, 3) субъект и 4) субъективную сторону состава преступления. То есть, если в событии (деянии) отсутствует хотя бы один из признаков, то исследуемое деяние не может считаться преступлением. А если нет состава преступления, то, соответственно, не может возникать какой-либо или чьей-либо вины, что подтверждается ст. 3 УК РФ «Принцип законности», где ясно указано: «Преступность деяния, а так же его наказуемость и иные уголовно-правовые последствия определяются только настоящим Кодексом». Таким образом, если в деянии нет состава преступления, то вопрос о вине является совершенно бессмысленным. Изучение материалов дела показало, что в событии 17 марта 2005 года отсутствуют все четыре признака состава преступления. Во-первых, в данном событии объектом состава преступления, предусмотренного ст. 277 УК РФ, согласно правовым нормам, должны быть общественные отношения и ценности, образуемые в процессе государственной и общественной деятельности Чубайса. То есть прежде всего деятельность Чубайса должна быть квалифицирована, как государственная и общественная, при этом направленность этой деятельности должна быть позитивной; она должна предусматривать укрепление государства и его основных институтов и принесение блага обществу. И только в этом случае, – при наличии действительно государственной и общественной деятельности, - Чубайс может быть определён, как государственный и общественный деятель, а образованные в результате его деятельности позитивные общественные отношения и ценности подлежат защите в качестве объекта. Исходя из этого требования закона возникает вопрос: в каком месте и кем нужно быть в современной России, чтобы деятельность Чубайса назвать государственной, а его самого государственным деятелем. Ибо для абсолютного большинства населения страны Чубайс – антигосударственный и антиобщественный деятель. Из материалов дела совершенно не понятно, на каком основании Генеральная прокуратура использовала только тенденциозно подобранные материалы и пришла к прямо противоположному мнению. Следует заметить, что формальное занятие Чубайсом государственных должностей в Правительстве Российской Федерации и в Администрации Президента еще не является основанием для его отождествления с государственным деятелем. Факт назначения и пребывания в государственной должности, безусловно, является необходимым условием для идентификации лица в качестве государственного деятеля, но сам по себе такой факт ещё не является самодостаточным. Это очевидно при изучении теории и практики, как российского, так и международного права. Например, бывшие президенты Чечни Дудаев и Масхадов, их ближайшее окружение так же официально занимали государственные должности в Российской Федерации, однако, были ликвидированы, поскольку их реальная деятельность на занимаемых постах была на самом деле антигосударственной и антиобщественной. Из материалов дела и обвинительного заключения не ясно, на каком основании и по каким показателям ликвидация одних, так называемых государственных деятелей, является долгом и священной обязанностью каждого защитника Отечества, а других, таких же, а может быть еще хуже и опаснее, – «покушением на жизнь государственного деятеля». Современная западная теория и практика не считает занятие даже высокого государственного поста самодостаточным, чтобы исключить ликвидацию того или иного лица с помощью вооружённых акций. Примером чего могут служить неоднократные массированные бомбёжки, направленные на уничтожение президента Ирака Саддама Хусейна. Таким образом, чтобы появились основания для чьей-либо уголовной ответственности в результате событий 17 марта 2005 года, необходимо установить, что реальная деятельность Чубайса на занимаемых им постах была действительно государственной, а образуемые в ходе ее общественные отношения и ценности должны быть защищены российским правосудием. Для меня, как и для абсолютного большинства российского общества, деятельность Чубайса представляет собой наглый и вопиющий образец антигосударственной, антироссийской деятельности. Созданные в ходе приватизации общественные отношения и ценности отторгаются народом и обществом и считаются преступными, а сам Чубайс расценивается, как мошенник и жулик государственного масштаба. Поэтому совершенно не понятно, какой объект в качестве признака состава преступления Генеральная прокуратура увидела в событиях 17 марта 2005 года. Во-вторых, не меньше вопросов и недоумений вызывает объективная сторона события. Что же в действительности происходило на Митькинском шоссе утром 17 марта 2005 года? Как уже отмечалось, Генпрокуратура вообще не исследовала версии имитации покушения, устроенной либо самим Чубайсом, либо его конкурентами. Можно высказывать различные догадки и предположения, выдвигать версии, но есть один, совершенно точно установленный факт: никакого вреда здоровью ни одному из участников события не причинено. Ни одному! Включая охранников, стоявших на дороге в 30 метрах от нападавших, вооружённых, по мнению следствия, автоматами Калашникова. Допустим, нападавшие были плохо обученные люди, не способные попасть в цель даже на таком расстоянии. (В скобках заметим, что подобное предположение в отношении обвиняемых – профессиональных разведчиков спецназа является просто оскорбительным). Допустим, что целью действий этой вооружённой группы всё-таки была ликвидация Чубайса, как государственного изменника и преступника. То есть, если Дудаев и Масхадов были уничтожены в результате операций российских спецслужб в ходе военных действий, то в отношении Чубайса проведение этой операции в условиях бездействия правоохранительных органов российские партизаны взяли на себя, действуя по принципу «на войне, как на войне». Поэтому ключевым, системообразующим фактором в оценке данной версии является анализ действительной военно-политической и внутриполитической обстановки в Российской Федерации. По непонятным причинам Генеральная прокуратура не приняла во внимание фактическое состояние второй «холодной войны», которая различными международными силами при помощи внутренней «пятой колонны» сейчас ведётся против России. Факт войны, ведущейся сейчас против нашей страны, подтверждён Президентом и Верховным Главнокомандующим Вооружёнными Силами В. В. Путиным в его обращении в сентябре 2004 года: «Мы имеем дело… с тотальной, жестокой и полномасштабной войной, которая вновь и вновь уносит жизни наших соотечественников, …в этих условиях мы просто не можем, не должны жить так беспечно, как раньше». То, что нет официального объявления состояния войны в современных условиях, не является определяющим фактором. Абсолютное большинство войн и вооружённых конфликтов в мире, имевших место после Второй мировой войны, начинались и велись без объявления войны. Это касалось не только «холодной войны» между СССР и США, но и военных действий СССР и России в Афганистане, Чечне, не говоря уже о полномасштабных войнах последнего времени США и их союзников против Югославии, Афганистана и Ирака. Более того, сегодняшняя военная наука говорит о существенных изменениях в содержании и характере современной войны. Завоевание страны сейчас может быть не только и не столько военным, сколько информационно-духовным, финансовым, экономическим, научно-техническим, культурологическим, а при предательстве правящей элитой национальных интересов – внутриполитической оккупацией в интересах геополитических противников. Какое отношение к данному делу имеют изложенные выше военно-теоретические положения? Самое непосредственное. В ст. 331 УК РФ указано, что действующий Уголовный Кодекс является законодательством мирного времени и не содержит перечня описания преступлений военного времени. Более того, в России с 1996-го года вообще отсутствует законодательство военного времени. Из всего этого следует: если Россия де-факто находится в состоянии войны, то действия русских партизанских вооружённых формирований не могут подпадать под действия Уголовного Кодекса мирного времени. То же самое - считать действия воинского подразделения в бою по уничтожению живой силы противника – убийством, совершённым группой лиц по предварительному сговору общеопасным способом, что, конечно же, является абсурдом. Таким образом, объективная сторона состава преступления в событии 17 марта 2005 года в версии акта национально-освободительной борьбы отсутствует, а само деяние по непонятным причинам Генеральной прокуратурой противоправно втиснуто в законодательство мирного времени. В-третьих, состав преступления характеризуется субъективной стороной, обязательным признаком которой является вина в форме преступного умысла. Если нападавшие имели своей целью имитацию покушения, то никакого преступного умысла, предусмотренного ст. 277 УК РФ в данном событии нет вообще, так как на Чубайса в действительности никто не покушался. Если же нападавшие в действительности замышляли ликвидировать Чубайса, то вопрос о вине, опять же, возможен только после установления сущности и направленности деятельности Чубайса. Если приватизация или иная деятельность Чубайса на самом деле имела целью и привела к укреплению Российского государства, национальной промышленности и сельского хозяйства, обороны, науки и так далее, тогда умысел на его ликвидацию является преступным и выражается в форме вины. Если же деятельность Чубайса на занимаемых им государственных и общественных постах привела к деиндустриализации и развалу народного хозяйства, катастрофическому обвалу уровня жизни населения страны, к передаче национального достояния в руки кучки интернациональных мошенников, тогда Чубайс – государственный преступник, энергетический гауляйтер, враг русской нации, и замысел на его ликвидацию является составной частью военной партизанской операции и не может считаться преступным, как не может считаться преступным замысел или план любой военной операции, включая партизанскую. Если отрицать это, то мы договоримся до того, что славную советскую партизанку Елену Мазаник, установившую мину в спальне немецкого гауляйтера в Белоруссии Кубе и уничтожившую его по заданию командования партизанского отряда, придётся считать террористкой, а замысел операции - преступным. Или считать преступниками иракских партизан, устанавливающих на дорогах мины, на которых подрываются американские оккупанты? Конечно, нет. Таким образом, замысел партизанской операции по ликвидации Чубайса не может рассматриваться как преступный, и никакой речи о какой-либо и чьей-либо вине идти не может. Собственно, отсутствие вины в событии 17 марта, если его рассматривать как акт национально-освободительной борьбы русской нации против социального и национального угнетения, исключает субъективную сторону состава преступления. В уголовном деле содержится 25 томов. Вся эта куча бумаги представляет собой описание какой-то вымышленной детективной и дефективной уголовной истории, не имеющей ко мне никакого отношения. Мне не понятно, как люди в правоохранительных органах, имея совесть, находясь в здравом уме и твёрдой памяти, могут принимать участие в этой чудовищной фальсификации событий, имевших место 17 марта 2005 года. Пока мы находимся за решёткой, настоящие преступники гуляют на свободе. На основании всего вышеизложенного и в связи с отсутствием в указанном деянии состава преступления прошу уголовное дело прекратить Владимир КВАЧКОВ. |
|||||||
| Текст выступления предоставлен главой штаба Квачкова Мироновой Т.Л. | |||||||
